На пути к атомной бомбе

В декабре 1938 года, после бомбардировки урана нейтронами, Ган и Штрассман обнаружили следы бария и других элементов. Этот опыт получил название «radium-barium-mesothorium fractionation)), для Гана он явился свидетельством расщепления (Ган использовал термин «разрыв») уранового ядра на ядра других элементов.

Отто Ган и Фриц Штрассман сообщили о полученных результатах в конце декабря - в статье, которая была опубликована в еженедельном научном издании, а сами результаты отправили для анализа. Мейтнер в это время работала со своим племянником Робертом Фришем (Robert Frisch), приехавшим к ней в гости. Лиза Мейтнер согласилась с выводом о том, что ядро удалось расщепить на более легкие элементы с последующим освобождением нейтронов и протонов. Описывая феномен, Роберт Фриш впервые назвал его «делением ядра» («fission»). Ган и Штрассман опубликовали статью с описанием своих опытов, а Мейтнер и Фриш опубликовали отдельную статью по физике, чтобы избежать нацистской цензуры. В феврале 1939 г. Ган и Штрассман опубликовали еще одну статью, в которой предсказывали, что, как указал и Фриш при проведении совместного с Мейтнер анализа, существуют дополнительные нейтроны, выделяемые при опыте. Прочитав статью, Фредерик Жолио-Кюри и его группа воспроизвели результаты, полученные Ганом и Штрассманом, - это послужило важным научным доказательством того, что сведения из Берлина не были ни случайными, ни ошибочными.

Новость быстро распространилась в научных кругах мира. Физики в Европе и в США сразу представили себе возможные способы применения деления ядра, причем некоторые из них, как, например, Сциллард, наверняка прочитали «Освобожденный мир». Теперь же, благодаря работе, выполненной Ганом, Штрассманом, Мейтнер и Фришем, возможность запуска ядерной цепной реакции уже не относилась к области научной фантастики. Во всяком случае Сциллард, тайно запатентовавший эту концепцию, был прекрасно осведомлен о ней. Нильс Бор, изучая различные изотопы урана, в частности уран-235 и уран-238 (U-235 и U-238), понял, как можно расщепить ядра того и другого. Коллега Эрнеста Лоуренса по работе в лаборатории Калифорнийского университета Роберт Оппенгеймер пришел к аналогичному выводу - если добиться быстрого выделения дополнительных нейтронов во время цепной реакции, то можно создать атомную бомбу. Это было также совершенно ясно и Альберту Эйнштейну. Подобно другим ученым-беженцам, спасавшимся от гитлеровцев, Эйнштейн, похолодев от ужаса, понял, что если нацисты осознают потенциальные возможности открытия Гана и Штрассмана, то это будет огромный риск для всего мира. С этой мыслью и учитывая настоятельные просьбы коллег, Эйнштейн решил обратиться к президенту Соединенных Штатов с личным письмом.

Но было уже поздно. Открытие немецких физиков попало в руки политиков и не могло остаться без использования заложенного в нем разрушительного потенциала. Путь к созданию атомной бомбы был открыт

Источник: Валентин Трахтемиров 31 декабря 2015